К вопросу о залоге денежных средств на счёте

   журнал "Хозяйство и Право", 2007, № 3. с. 85-89

   автор: Олег Анциферов

   В юридической литературе в конце 90-х годов велась активная дискуссия о правовой природе денежных средств, находящихся на счёте в банке (так называемых "безналичных денежных средств", "безналичных денег"), между сторонниками обязательственно-правовой и вещно-правовой концепций. В настоящее время назрела необходимость в использовании денежных средств на счёте в целях обеспечения исполнения гражданско-правовых обязательств. Следствием этого стала разработка российскими цивилистами законопроектов, призванных нормативно урегулировать залог безналичных денег. Данные законопроекты основаны на обязательственно-правовой концепции правовой природы денежных средств на счёте, то есть в качестве предмета залога предлагается рассматривать денежные средства на счёте как право требования клиента к банку, а не как объект вещного права. В частности, подобный законопроект был предложен банковскому сообществу для обсуждения на заседании "круглого стола", состоявшемся 23 ноября 2006 года в Ассоциации Российских Банков. Высший Арбитражный Суд РФ еще в п. 3 п. 3 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о залоге" (Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 15 января 1998 года № 26), выразил мнение о невозможности, исходя из природы безналичных денег, передавать их в залог по правилам, регулирующим залог вещей. Несмотря на то что многие известные российские цивилисты самым подробным образом исследовали указанную проблему, считаю возможным как практик снова обратиться к ней, так как при разработке законопроектов должно быть уделено достаточное внимание точке зрения о допустимости применения к залогу денежных средств на счёте вещно-правовой концепции их правовой природы.

Представляется, что определение правовой природы денежных средств на счёте должно базироваться на исследовании процесса их использования в динамике гражданского оборота, прежде всего, при проведении расчётов.

Между банком и клиентом по договору банковского счёта, безусловно, существуют обязательства по зачислению, перечислению и выдаче денежных средств, так как наличие договора банковского счёта предполагает наличие обязательственной связи между сторонами договора. Однако следует ли из этого, что именно право требования к банку является тем имуществом, которое при расчётах плательщик уступает получателю, как полагает Л.А.Новосёлова[1]? При рассмотрении расчётов внутри одного банка действительно можно оперировать классическими понятиями уступки права требования: цедент - плательщик, цессионарий - получатель, должник - банк. Неразрешимые сложности для сторонников обязательственно-правовой концепции возникают в тех случаях, когда счёт получателя находится в другом банке. 

Л.А.Новосёлова считает, что при проведении расчётов с использованием платёжных поручений «суть обязательств банка сводится к принятию на себя либо к обеспечению принятия другим банком денежных обязательств перед получателем по договору банковского счёта»[2]. Автор поясняет, что «отношения между банками, возникающие на основании договоров о корреспондентских отношениях, предусматривают взаимное исполнение подобных поручений»[3].

Принятие на себя имущественной обязанности коммерческой организацией, каковой является банк, может осуществляться только на возмездной основе. В отношениях между двумя банками-корреспондентами такая возмездность не может быть гарантирована. Обычно сумма платежей клиентов одного банка в адрес клиентов другого банка не эквивалентна сумме платежей в обратном направлении, более того, обратные платежи вообще могут отсутствовать. Получается, что банк, в адрес клиентов которого поступают платежи, принимает на себя имущественную обязанность перед своими клиентами по договорам банковского счёта, ничего не имея взамен, только на основе некоего "поручения" банка-корреспондента. 

В.А.Белов рассматривает безналичные расчёты как «процесс, слагающийся из одной или нескольких последовательных односторонних сделок по принятию банком (банками) на себя денежных обязательств на условиях договора (договоров) банковского счёта с получателем (получателями) средств, совершаемых по просьбе и за счёт плательщика»[4]. Автор полагает, что банк получателя по просьбе банка плательщика принимает на себя обязательство перед получателем, в качестве эквивалента освобождаясь при этом банком плательщика от долга перед последним по договору корреспондентского счёта[5].

Логическое несоответствие данного утверждения состоит в следующем. Если мы оперируем понятиями "односторонние сделки по принятию на себя обязательств", то необходимо признать, что сначала банк получателя должен односторонней сделкой принять на себя обязательство перед банком плательщика по договору корреспондентского счета последнего, и только затем банк получателя принимает на себя долг перед получателем как эквивалент за освобождение от данного долга. Налицо отсутствие эквивалента за совершение первой "односторонней сделки", значит, банк получателя совершил ее безвозмездно для банка плательщика. Однако подобные отношения не могут возникать между двумя коммерческими организациями. 

По мнению В.А.Белова «условие о безналичных расчётах должно интерпретироваться юристом как согласие получателя средств на новацию денежного обязательства в обязательство по переводу долга (с должника на банк, обслуживающий кредитора), которое может исполняться как непосредственно должником (плательщиком), так и привлечёнными им третьими лицами»[6].

Новация согласно ст. 414 ГК РФ означает замену первоначального обязательства другим обязательством между теми же лицами. Следовательно, денежное обязательство между плательщиком и получателем можно заменить на обязательство, в котором должником будет плательщик, а кредитором - получатель. Если предлагаемое В.А.Беловым "обязательство по переводу долга" означает обязательство совершить двустороннюю сделку - перевод долга, то сторонами такого обязательства могут выступать только первоначальный должник (в нашем случае - плательщик) и новый должник (банк получателя). Получатель не может выступать в качестве кредитора в таком обязательстве, требовать от плательщика совершить с банком получателя сделку по переводу долга на банк получателя. То же самое происходит, если, с точки зрения В.А.Белова, "обязательство по переводу долга" - это обязательство плательщика "убедить" банк получателя совершить одностороннюю сделку по принятию на себя нового долга перед получателем. В силу п. 3 ст. 308 ГК РФ обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон, следовательно, у банка получателя в результате подобной "новации" не возникает обязанность принять на себя долг плательщика ни по двусторонней, ни по односторонней сделке. Поскольку предлагаемая В.А.Беловым новация недействительна, следует признать, что обязательство плательщика перед получателем в данном случае не прекращается и должно быть исполнено в качестве денежного.

При применении к расчётам с использованием двух и более банков конструкции перевода долга возникают очевидные противоречия. Долг переводит только должник, но банк плательщика не является должником получателя, а следовательно, и не может переводить несуществующий долг перед получателем на банк получателя. Что же касается долга банка плательщика по договору банковского счёта перед своим клиентом - плательщиком, то перевод данного долга на банк получателя означал бы возникновение обязательственной связи между плательщиком в качестве кредитора и банком получателя в качестве должника. Однако нормы главы 46 ГК РФ не дают оснований считать допустимым наличие подобного обязательства, кроме того (даже если бы это было так), остается открытым вопрос о том, каким же образом затем право требования к банку получателя переходит от плательщика к получателю. 

В.А.Белов утверждает также, что в процессе денежного перевода плательщик может потребовать от своего банка «переоформления» записи о долге плательщику по договору банковского счёта на запись о долге третьего банка перед банком плательщика по корреспондентскому счёту[7].

Автор не раскрывает содержание использованной им фразы "переоформление записи о долге". Нетрудно заметить, что, если бы такое "переоформление" состоялось, первоначальный должник (банк плательщика) стал бы кредитором, а должником стало бы третье лицо - банк получателя. Подобное движение права требования и долга недопустимо с точки зрения положений главы 24 ГК РФ. 

В то же время, В.А.Белов признаёт, что «распоряжение владельца счёта (плательщика) обслуживающему банку о перечислении средств не может расцениваться как уступка денежного требования к банку клиентом третьему лицу… Новым кредитором окажется, прежде всего, банк, обслуживающий получателя средств… При такой трактовке денежное обязательство следует считать прекратившимся… с момента уступки права требования, а не с момента их зачисления на счёт конечного получателя, что прямо противоречит современной российской практике»[8].

Добавлю со своей стороны, что и дальнейшая возможная уступка банком получателя самому получателю права требования к банку плательщика привела бы к возникновению у получателя права требования только к банку плательщика, а не к своему банку, что должно стать конечным результатом перечисления средств.

Не случайно Л.А.Новосёлова еще в 1996 году вынуждена была признать, что "распространение на отношения по безналичному перечислению средств норм о переводе долга и уступке требования уже невозможно"[9].

Соглашаясь с этим, полагаю, что неприменимость к безналичным расчётам положений главы 24 ГК РФ, а также конструкции "одностороннего принятия банками на себя обязательств" и других подобных ей означает несостоятельность попыток доказывания факта прекращения денежного обязательства плательщика перед получателем при безналичных расчётах через оборот прав требования, долгов и т. д. Иначе мы должны будем признать либо существование неких прав требования и долгов, оторванных от конкретных должников (прав требования к "абстрактному" банку, долгов "абстрактного" банка), либо допустимость долга банка, принятие которого не обусловлено возмездностью. Только в этом случае подобные права требования либо долги могли бы выступать в качестве денег. Л.А.Новосёлова полагает, что "оборот безналичных денежных средств объективно требует специального правового регулирования, обеспечивающего выполнение этим имуществом его денежных функций"[10]. Но введение в гражданское право описанных конструкций вряд ли стоит считать адекватным способом решения проблемы, ибо в данном случае будет нарушена целостность теории обязательств.

Давно высказанное Л.Г.Ефимовой предложение об использовании фикции в целях объяснения вещной природы денежных средств на счёте видится в настоящий момент единственно оправданным научным подходом к рассматриваемому вопросу[11]. Не вижу каких-либо существенных противоречий в такой позиции, в отличие от обязательственно-правовой концепции. Безналичные денежные средства в качестве вещей передаются плательщиком получателю через банки, обслуживающие участников расчётов. Право собственности на безналичные деньги переходит от плательщика к получателю с момента зачисления средств на счёт получателя, то есть с момента их получения последним. При этом счёт выступает в качестве средства индивидуализации безналичных денег. Использование в данном случае фикции физической передачи вещи от одного лица к другому никак не отражается на самой теории собственности и не требует переосмысления ее постулатов в отличие от теории обязательств при обязательственно-правовой концепции денежных средств на счёте.

Отмечу также, что вещно-правовая концепция не требует применения таких околоправовых конструкций как "недобросовестный налогоплательщик" в случае внутрибанковских платежей при отсутствии денежных средств на корреспондентском счёте банка. Если безналичные деньги рассматривать в качестве прав требования к банку, то и при "проблемности" банка они продолжают принадлежать плательщику, а значит дают плательщику право требовать проведения внутрибанковских платежей. Не выйдя за рамки обязательственно-правовой концепции, Конституционный Суд РФ в определении от 25 июля 2001 года № 138-О не смог констатировать незаконнность проведения подобных операций, в связи с чем был вынужден указать на  обязанность налоговых органов доказать недобросовестность налогоплательщика. Использование категории «недобросовестного налогоплательщика» в случаях уплаты налогов с помощью так называемых "вексельных схем" создаёт еще большую правовую неопределенность и усложняет гражданские и налоговые правоотношения. Представляется, что каждый случай невозможности доказать очевидную противоправность тех или иных действий участников оборота свидетельствует лишь о неправильном концептуальном подходе к объяснению правовой природы таких действий. Невозможность проведения внутрибанковских платежей в "проблемном" банке очевидна, если рассуждать о нулевом остатке на корреспондентском счёте банка как о свидетельстве, во-первых, утраты банком переданных ему в пользование клиентами безналичных денежных средств и, во-вторых, прекращения права собственности клиентов на утраченные средства.

Обратимся непосредственно к вопросу о залоге денежных средств на счёте. При использовании залога прав требования по договору банковского счёта законодатель столкнется с теми сложностями, которые характерны для залога любых прав требования. Если денежные средства на счёте - права требования, их залог представляет собой ограничение, адресованное залогодателю, являющемуся кредитором в обязательстве (п. 2 ст. 346 ГК РФ), но не должнику в данном обязательстве. Должник, как уже отмечалось, не может быть связан отношениями кредитора с третьими лицами, а следовательно, залог прав требования не возлагает на должника какие-либо обязанности, вытекающие из залога (п. 3 ст. 308 ГК РФ). Должник обязан произвести исполнение кредитору, выступающему залогодателем, так как последний продолжает оставаться управомоченным правообладателем. Иначе говоря, банк обязан произвести выдачу либо перечисление денежных средств по распоряжению владельца счёта, несмотря на залог прав требования к банку. Кроме того, право требования по договору банковского счёта прекратится в случае расторжения договора, прекращения обязательств в связи с окончанием срока договора (отметим, что срочные договоры банковского счёта, обязательства по которым прекращаются с окончанием срока, активно применяются в банковской практике на основании п. 3 ст. 425 ГК РФ). Возникающие при этом новые права требования к банку о выдаче остатка по счёту в случае его закрытия при расторжении (окончании срока) договора не будут находиться в залоге. Возможные возражения о применении в данном случае нормы п. 1 ст. 58 Закона РФ от 29 мая 1992 года "О залоге", на мой взгляд, неверны. В указанной норме идет речь о распространении права залога на всё полученное залогодателем при исполнении должником обеспеченного залогом обязательства. Что же касается обязательств по договору банковского счёта, исполнение должником-банком совершается, как правило, третьему лицу - получателю безналичного перевода, либо речь идет не об исполнении, а о прекращении обязательств в связи с расторжением (окончанием срока) договора банковского счёта.

Законодатель, разумеется, может установить нормативные ограничения для сторон договора банковского счёта, права требования по которому переданы в залог, то есть, на банк в качестве должника возложить обязанность не расторгать договор банковского счёта с клиентом - залогодателем, не исполнять свои обязательства перед клиентом - залогодателем. Возможно, даже будет введен запрет на заключение срочных договоров банковского счёта. С одной стороны, отсутствие подобных ограничений очевидно делает практически неприменимым залог прав требования по договору банковского счёта, с другой - такие искусственные ограничения опасны для целостности теории обязательств, существенным образом меняют сложившиеся правоотношения в этой области. Кроме того, даже законодатель не способен сохранить права требования в залоге при недействительности договора банковского счёта. Недействительная сделка, как известно, не влечет юридических последствий, следовательно, нет ни обязательств из недействительного договора, ни их ограничений путем залога.

При одобрении законодателем залога безналичных денежных средств в качестве прав требования по договору банковского счёта возникнут также технические сложности. Так, неисполнение основного обязательства повлечет за собой необходимость открытия счёта залогодержателю в банке, являющемся должником, и зачисления денежных средств на данный счёт. С точки зрения обязательственно-правовой концепции подобным образом будет производиться передача заложенных прав залогодержателю. Именно это предусмотрено в упомянутом законопроекте, представленном на "круглом столе" в Ассоциации Российских Банков. Авторы законопроекта, видимо, не нашли ответа на вопрос, каким образом право требования к банку залогодателя может быть передано залогодержателю путем непосредственного перевода денежных средств на счёт залогодержателя в другом банке. В результате только для совершения одной операции залогодержатель вынужден будет заключить с банком залогодателя договор банковского счёта и выполнить требования, предусмотренные для открытия счёта законодательством о банковской деятельности и законодательством о противодействии отмыванию доходов, полученных преступным путем. Неэффективность подобной процедуры очевидна.

Если же банк рассматривать в качестве управомоченного пользователя денежных средств на счёте, принадлежащих залогодателю на праве собственности, то законодатель может и должен ограничить права такого пользователя по передаче иным лицам средств клиента, право собственности на которые обременено залогом.  Прекращение обязательств по договору банковского счёта либо его недействительность не затронут вещные права клиента на безналичные денежные средства, используемые банком, а следовательно, залог сохранится. Перечисление залогодержателю денежных средств на счёт в другом банке в случае неисполнения основного обязательства, обеспеченного залогом, можно будет рассматривать как передачу банком, действующим в качестве управомоченного лица залогодателя, вещи в собственность залогодержателя на основании специальных норм о залоге денежных средств на счёте.

Создание различного правового режима для залога прав требования по договору банковского счёта и для залога прав требования по иным договорам не обусловлено практической необходимостью.

Как отмечает А.А.Маковская, в случае неплатёжеспособности банка «права требования клиента к банку, вытекающие их договора банковского вклада или счёта, ничем не отличатся от прав требования денежных сумм, причитающихся одному лицу от другого на основании иных гражданско-правовых договоров»[12].

Но только в указанной ситуации права требования по договору банковского счёта или вклада приобретают практическое значение, так как отсутствие денежных средств на корреспондентском счёте банка, как отмечалось, означает утрату им денежных средств, переданных ему клиентами в пользование, а следовательно, и утрату его клиентами права собственности на данные денежные средства. При неплатежеспособности банка у клиентов остаются только права требования к нему, которые, безусловно, могут быть переданы в залог третьим лицам, но именно в качестве прав требования, а не в качестве денежных средств. Если же денежные средства есть в наличии на корреспондентском счёте банка, залог должен применяться к самим денежным средствам как к собственности клиентов банка.

В заключение отмечу, что разработка законопроекта о залоге денежных средств на счёте на основе концепции их вещно-правовой природы с использованием категории фикции представляется лучшим решением назревшей проблемы использования безналичных денежных средств для обеспечения обязательств участников гражданского оборота.

___________________________________________________________

 [1] См.: Новосёлова Л. А. О правовой природе средств на банковских счетах // Хозяйство и право, 1996, №№ 7, 8 (по СПС "КонсультантПлюс. Комментарии законодательства").

[2] Новосёлова Л. А. О понятии и правовой природе безналичных расчетов // Законодательство, 1999, № 1 (по СПС "Гарант"); Она же. Проценты по денежным обязательствам. Изд. 2-е., испр. и доп. — М.: Статут, 2003, с. 16.

[3] Новосёлова Л. А. О понятии и правовой природе безналичных расчетов.

[4] Белов В. А. Юридическая природа безналичных расчетов и так называемых "безналичных денег" // Бизнес и банки, 1998, № 52 (по СПС "Гарант").

[5] Там же.

[6] Там же. См. также: Белов В. А. Денежные обязательства. — М.: Центр ЮрИнфоР, 2001, с. 156.

[7] Белов В. А. Денежные обязательства, с. 155; Он же. К вопросу о юридической природе "бездокументарных ценных бумаг" и "безналичных денежных средств" // Рынок ценных бумаг, 1997, № 5 (по СПС "Гарант").

[8] Там же.

[9] Новосёлова Л. А. О правовой природе средств на банковских счетах.

[10] Новосёлова Л. А. Проценты по денежным обязательствам, с. 20.

[11] См.: Ефимова Л. Г. Правовые аспекты безналичных денег // Закон, 1997, № 1, с. 97-104.

[12] Маковская А. А. Залог денег и ценных бумаг. — М.: Статут, 2000, с. 21.